Сомелье

Впервые она оказалась в том ресторане на деловом ужине. Это было как раз в то время, когда ее карьера стремительно росла вверх и уже находилась в двух шагах от кресла руководителя. Она, как обычно сопровождая генерального директора, в качестве отвлекающего маневра в виде глубокого декольте на груди пятого размера, отбывала свою «повинность» в роли глупенькой блондинки, изображая из себя секретаршу, без которой тот никак не мог не пойти. Иногда ей нравилась эта роль.

Вообще, ее всегда забавляло действие женской груди на особей мужского пола. Еще когда она была совсем маленькой — лет тринадцать или даже уже пятнадцать, сейчас ей было трудно вспомнить точно — она, как и бывает с детьми ее возраста, все еще каждое лето проводила на даче с бабушкой, обогащая легкие нужным и полезным для здоровья и красоты «свежим воздухом». Во всяком случае, именно эту причину называли ее родители, напарываясь на ее подростковое возмущение и бунтарство, желавшее чтобы она оставалась с ними в городе. Из всего того «дачно-детского периода» сейчас она помнила только игры «в войнушку» и кучу досок, лежавших рядом с соседним участком, которая волшебным образом при помощи детской фантазии попеременно превращалась то в танк, то в навороченную иномарку, то просто в лошадь. Конечно еще она помнила, что в том возрасте ей все же довелось быть «главной красавицей на деревне, у дачной калитки которой собирались все пацаны с ближайших пары квадратных километров, что было не так уж сложно — конкурентка была единственной и весила уже тогда раза в три больше нее.

Но самым ярким ее уже не совсем детским воспоминанием о том времени, был конечно же вечер, который они провели с ее другом детства, запиревшись на кухне от посторонних глаз. Она помнила как лежала на диване, а он с интересом и упорством юного натуралиста мял, гладил и целовал ее уже почти сформировавшиеся груди, постоянно вслух задаваясь вопросом «что же такого в этом прекрасной женской части тела, что от них никак нельзя оторваться». Она каждый раз улыбалась, вспоминая как ей было тогда слегка приятно, хоть уже через двадцать минут и скучно, от столь однообразного действа. Но они были еще детьми и, в сущности, то событие не сильно отличалось от того, как в пять лет, где-то в кустах, он снял штаны и показал ей то чего нет у девочек, гордясь своим превосходством над ней.
читать дальше

Теперь, каждый раз, когда на очередной встрече, их собеседники утыкались взглядом ей в декольте, полностью теряя ход своих мыслей и, готовые в конечном итоге подписать все что им подсовывали, облизывая губы, каждый раз когда она якобы случайно наклонялась за солонкой или «теми самыми булочками в том конце стола», позволяя им заглянуть поглубже в вожделенную ложбинку, она думала что с возрастом ничего не меняется — все те же «пиписьки в кустах» и «руки мнущие груди, даже толком не понимающие для чего».

Ресторан был красивый со стеклянным прозрачным потолком, прямо над которым виднелось небо города, начисто натертыми приборами, безупречно чистыми бокалами и торшерами, украшенными кристаллами Сваровски. Всем своим интерьером и, особенно, видом из окна прямо на Спас-на-Крови во всей его красе, он кричал о своей принадлежности к «богемной» жизни города, элитарности и вип-отношении к своей клиентуре, которых все называли не иначе как «гостями» заведения. В доказательство этой догадки, даже в туалете, вместо обычных салфеток, лежали открахмаленные маленькие махровые полотенца, не оставляя никаких сомнений в том что «гость» попал не в какую-то там «забегаловку с претензией». Завершающей нотой всего этого блаженства, был сомелье, консультирующий каждый столик в выборе самых безупречных напитков для проведения «того самого» незабываемого вечера.

Она всегда знала что профессия, несомненно, откладывает отпечаток на личность человека, потому любила мужчин - сомелье какой-то отдельной, чисто женской любовью. У нее их было пока двое. Один настоящий, … француз — когда они занимались